Обзор газеты “Ле Монд дипломатик” (Le Monde diplomatique).

Общие сведения об ежемесячнике “Ле Монд дипломатик” (Le Monde diplomatique).

(по материалам сайта русского издания Le Monde diplomatique

Линки национальных изданий “Ле Монд дипломатик” (Le Monde diplomatique).

Франция

Германия

Россия (электронная версия)

Великобритания

Италия

Ноябрь 2003г.

Игнасио Рамоне (Ignacio Ramonet)

17 октября «мясник» (так боливийцы прозвали Лозаду) сбежал в Майами, избегнув участи предстать перед судом за преступления против человечества. По мнению Рамоне, как и в других странах Латинской Америки, требуя отставки Лозады, люди отвергали ультралиберальную экономическую модель, породившую коррупцию и массовую нищету. С 1986 по 1989 гг. Лозада провел т.н. «шоковую терапию», которая привела к увольнениям сотен тысяч служащих госсектора. Под нажимом Вашингтона была реализована программа искоренения культуры коки – основного источника существования крестьян-индейцев. В угоду американским компаниям осуществлена приватизация газовой отрасли. Все это и спровоцировало движения протеста.

Джонатан Кук (Jonatan Cook)

В секретной тюрьме Израиля

Недавно появились сообщения о том, что Израиль располагает, как минимум, одной тайной тюрьмой. Тюрьма, официально именуемая "объект 1391",  находится где-то вблизи Зеленой линии - старой границы между Израилем и оккупированными в 1967г. территориями Палестины. В израильских средствах массовой информации любое указание ее географического положения запрещено.

Пресса страны называет «1391» израильским Гуантанамо. Однако, по сравнению с Гуантанамо, нарушения стандартов международного права в «1391» еще более вопиющи. Никто не знает, где точно находится тюрьма, нет ее фотографий, даже имена узников неизвестны. Кроме того, учреждение «1391» никогда еще не инспектировалось независимыми наблюдателями, включая представителей Международного Красного креста. Почти всё, что происходит за его стенами, остается тайной. Четыре месяца назад первые сообщения  об «объекте 1391» просочились в печать, но до сих пор израильские суды не получили от правительства конкретной информации. Израильский адвокат Лихы Тсемэль полагает : "В этой тюрьме арестованные могут просто исчезать - возможно, навсегда. Я не вижу различий с тюрьмами каких-нибудь диктаторов в Южной Америке." На основании немногих сведений, которых удалось собрать, можно заключить, что допросы с применением пыток являются в тюрьме обыденным делом.

Раньше в тюрьме пребывали пленные и похищенные спецслужбами иностранцы, главным образом иорданцы, ливанцы, сирийцы, египтяне и иранцы. В ходе интифады, из-за массовых арестов израильские тюрьмы оказались переполненными и «объекту 1391» пришлось принять арестантов-палестинцев. Правозащитники опасаются, что Израиль захочет предложить другим странам услуги по организации подобных заведений. "Было бы довольно удивительно", считает  Даоия Керсштейн, "если бы Израиль, самый лояльный союзник Соединенных Штатов, не предложил США поделиться опытом по организации тюрем для узников Аль-Каиды. Кроме того, Израиль располагает многолетним опытом проведения пыток при допросах арабских заключенных. После вторжений в Афганистан и Ирак эти знания очень нужны американцам."

Мари Бенильд (Marie Benilde)

Французские СМИ : семейное дело.

Для французской экономики исторически характерно засилье семейного капитала. Масс-медиа не являются исключением. Пять из пятнадцати самых богатых семей владеют различными средствами массовой информации.

Приобретение ими газет, журналов, радиостанций или телеканалов - не просто барский каприз, а важный элемент продвижения интересов семейного бизнеса. Как правило, для войны с конкурентами. Однако, всё чаще издания приобретаются для пропаганды неолиберальной идеологии. Например, Le Figaro, выкупленная бизнесменом Оливье Дассо (Olivier Dassault), агитирует за понижения налогов на прибыли корпораций. 

Помимо всего прочего, пресса используется для рекламы акций «своих» компаний на бирже. Журналисты, не желающие публиковать заказные статьи, как правило, увольняются. Вывод Мари Бенильд : династии бизнес-магнатов все чаще рассматривают СМИ как способ контроля над обществом. Автор опасается, что  эта тенденция чревата появлением французского Берлускони.  

Франсуа Рюффен (Francois Ruffin)

Социальное жильё – между нищетой и сегрегацией

Несмотря на то, что, согласно прогнозам, количество жителей французских «спальных пригородов», застроенных бетонными высотками социального жилья (на.фр: HLM : «жильё с умеренной квартплатой»), удвоится к 2030 году, правительство отказывается выделять кредиты на их благоустройство. Правый кабинет Раффарена, поощряя инвестиции в дорогое частное строительство и снося постройки HLM вместо их ремонта, отворачивает от «жилья с умеренной квартплатой» даже тех, кто в нём действительно нуждается. В результате такой политики правительства, французские «хрущевки» стали ассоциироваться с пристанищем для разного рода маргиналов. Районам с большой концентрацией HLM как «анахронизму» социального государства, правые готовят участь резервации для самых обездоленных.

Судхир Аллади Венкатеш  (Sudhir Alladi Venkatesh)

Конец «шоколадных городов и ванильных пригородов».

Доминировавшая долгие годы модель американского урбанизма уничтожена. Социальная география города времен welfare state предполагала, что обеспеченный средний класс живет в «ванильных» (т.е. белых) пригородах, а бедная часть общества – в основном чернокожие и латиноамериканцы - в т.н. «шоколодным» центрах городов. За последние 10 лет ситуация радикально изменилась. Города не могут больше жить за счет промышленных предприятий и делают ставку на информационную экономику и сферу услуг. Бывшие промышленные зоны вблизи от центра превращаются в зоны для развлечений «новых богатых». На деле это означает изгнание из центра бедных, как правило, цветных. С этой целью муниципалитеты принимают программы «реабилитации» городских центров, направленные против бродяг и «уличных банд» (читай молодежных тусовок), обязуют полицейских проводить тактику «zero tolerance” (максимально жесткое наказание за малейшее правонарушение) и вводить «комендантский час» для подростков, а главное, сносят социальное жильё под предлогом несоответствия стандартам безопасности и гигиены. Действительно, со времен правления Рейгана, урезавшего все субсидии на ремонт социального жилья, последнее стало ассоциироваться с обшарпанными стенами, грязью, крысами и прочей антисанитарией. Результатом этой государственной политики стало лишь очередное обвинение «цветных» в «вандализме» и «социальном иждевенчестве», а самого социального жилья – в стимулировании подобных грехов. «Социалку» стали сносить.

В итоге, центр становится слишком дорогим для его бывших обитателей, вынужденных переселяться на некогда «белую» периферию. Однако, это не значит, что изгнанные из города чернокожие и латиносы подселяются в зажиточные «ванильные пригороды». Переселенцы формируют своеобразные загородные гетто, формируя новый тип бедноты.  

Анн-Сесиль Робер (Anne-Cιcile Robert)

Извращенная демократия

Последние успехи популистов трактуются всевозможными способами : выбор идиотов-избирателей, следствие недостаточной и неэффективной коммуникации между политиками и электоратом, урок, преподаный человечеству историей, отражение новых общественных условий, переменчивость в симпатиях выборщиков… В конце концов, все объяснения сводятся к тому, чтобы всенародное голосование себя дискредитировало, к тому, чтобы  замолчать причины поддержки населением самопровозглашенных элит. Однако аутизм правящего класса также был причиной подъема популистов: например Тони Блэр (Anthony Blair) вовлек Великобританию в иракскую авантюру вопреки общественному мнению. Автор считает, что истоки кризиса западной демократии лежат в нарушении принципа «общины»: в политике все большую роль решает компетенция и экспертиза, а не общественное мнение. Политики перестали быть эманациями выборщиков, превратившись в инопланетян. Во многом это связано с доминированием в партиях экономистов-либералов, которые навязали партиям миф о том, что общественный диалог бессмысленен, поскольку в итоге все определяется научными формулами. Европейский проект не получит легитимности в глазах общественности и будет обречен, если не возродит смысл демократии – «желание жить вместе», считает Анн-Сесиль Робер.

Серж Алими, Лоик Вакан (Serge Halimi et Loic Wacquant)

Калифорнийское ноу-хау: одноразовый губернатор.

Авторы сравнивают предвыборную кампанию нынешнего губернатора штата Арнольда Шварценеггера с кампанией другой знаменитости – культового левого журналиста Аптон Синклэр (Upton Sinclair), выставившего в 1934 году свою кандидатуру на губернаторских выборах в той же Калифорнии. В качестве лозунга тогда он предложил передачу неэффективных частных предприятий в самоуправление трудящихся, после чего все СМИ решительно отвернулись от него.

У Арнольда все было наоборот. Его фразу о том, что он покончит с налогами так же решительно, как покончил с андроидами в фильме «Терминатор», с энтузиазмом растиражировали все СМИ. В таком же стиле прошла вся его агитационная кампания.  Арнольд сознательно не давал пресс-конференций, избегал публичных теледебатов (за исключением одного, где вопросы задавались заранее), не давал интервью аналитикам, заставлял служащих своей корпорации подписывать «контракты о неразглашении» информации о себе. Предвыборная стратегия Шварценеггера основывалась на эксплуатации имиджа его киногероев в различных ток-шоу, развлекательных ФМ-радиостанциях, эстрадных телепередачах. Заручившись поддержкой различных корпоративных лобби, отстегнувших «терминатору» около 70 миллионов долларов (плюс 10 миллионов из собственного состояния), «фабрика звезд» Шварценеггера провела рекордно дорогую кампанию. По мнению авторов статьи, в Калифорнии прошел «медийный госпереворот».

Александр Дорна (Alexandre Dorna)

Надо ли бояться популизма ?

По мнению автора, трактовка популизма как априори едва ли не «фашистского» движения неверна. Эта амальгама рассматривает явление популизма не исторически, игнорируя корни и причины феномена. Например, латиноамериканская модель популизма родилась как реакция на разгул коррупции и политической нестабильности. Историческим прототипом этого вида популизма является диктатура Перона и Эвиты в Аргентине, базирующаяся на принципах национализма, антиимпериализма и надклассовости режима. Перонистская модель частично существует и поныне: в Эквадоре при президенте Абдала Букарам (Abdala Bucaram), в Перу при Альберто Фухимори (Alberto Fujimori), в Венесуеле при Уго Чавесе (Hugo Chavez).

Различие лишь в том, что если классический популизм (эквивалентом ему является русское слово «народничество») больше ориентировался на идеи социализма, то ныне ему зачастую присущи лозунги ультралиберализма, например в случае Карлоса Менема  (Carlos Menem) в Аргентине и  Альберто Фухимори (Alberto Fujimori) в Перу. Вторым отличием современного популизма стал медиа-маркетинг (см. резюме статьи об избрании Шварценеггера).

Популизм – феномен, присущий обществам на переходном этапе, в момент кризиса, когда социально-политический статус-кво более не поддерживается большинством населения. Речь при этом идет скорее о сигнале тревоги, нежели о революции. Эта реакция недоверия правящим классам, разрушающим миф о нации (сообщества) как источника суверенитета.

Спутником популизма также является персональная харизма лидера, позволяющая мобилизовывать, организовывать и возбуждать массы. Это связано с эффектом надклассовости. Популистское послание адресовано всему народу, который страдает от несправедливости и нищеты. Отсутствие четкой программы заменяется абстрактным желанием изменить в лучшую сторону жизнь всего общества. По мнению автора, нынешний популизм имеет мало общего с фашизмом, поскольку не связан с экспансионистской теорией государства. Популизм, как показывают примеры, это скорее смутный коллективный проект. Популизм – порождение синдрома раздробленности, неподвижности элит, эрозии мифа о нации. Популисты апеллируют к идеалу демократии, толком не зная как его воплотить в жизнь. Рост популизма означает кризис современной представительной демократии, вызванный глобализацией и связанным с ней разрушением коллективной психологии. Популизм напоминает жар у больного. Высокая температура – симптом болезни, но сама она болезнью не является.

Катрин Самари (Catherine Samary)

Разочарования и надежды «новой Европы»

В мае 2004 года восемь восточноевропейских стран вступят в ЕС. Многие аналитики прогнозируют, что эти страны станут троянским конем США в Европейском доме. В качестве примера вспоминают единодушную поддержку «новыми европейцами» американской позиции по Ираку и известное «Письмо восьми». Как признают сами политики, то письмо, не одобренное общественностью и парламентариями подписавших его стран, было скорее актом подтверждения лояльности Вашингтону в надежде на экономические выгоды. В качестве поощрения, США обещали разместить в этом регионе госзаказы, передвинуть сюда военные базы из ФРГ, продвигать восточноевропейские компании на иракском рынке.

С другой стороны, восточноевропейцы также безоговорочно выполняют все капризы Брюсселя: сокращают дотации сельскому хозяйству, подгоняют бюджет под стандарты ЕС. Председатель научного комитета Attac Венгрии Лашло Андор (Laszslo Andor) следующим образом объясняет этот парадокс : «Для новоиспеченных восточноевропейских элит важно консолидировать процесс трансформации, поэтому они готовы поддерживать любые силы на Западе – НАТО, ЕС, США, и вступать куда угодно, неважно куда». Результат : бывшие страны Варшавского договора стали экономическим и идеологическим протекторатом. Восточная Европа напрямую перескочила из цензуры былого бюрократического режима с сильной социальной защитой, в дикий капитализм и интеллектуальный террор неолиберальных догм.  

У некоторых всё же сохраняются надежды, что более прогрессивные законодательные нормы Евросоюза в области защиты социальных прав, а также прав меншинств и полов, помогут изменить к лучшему ситуацию в странах «новой Европы» и будут способствовать развитию международной солидарности снизу. Другие шутят, что благодаря включению в ЕС восточноевропейских стран с консервативным электоратом, Римский папа получит очередное лобби в Брюсселе.

Еще один повод для беспокойства – изоляция от стран бывшего СССР. Польский профессор истории Мартин Кула говорит: «Если выбирать между Европейским Союзом и Беларусью Александра Лукашенко, то я голосую за ЕС, но я боюсь новых стен, которые отгородят нас от новой «Восточной Европы», граждан которой будут в свою очередь презирать как «неправильных европейцев».   

Оливье Буараль (Olivier Boirale)

Непроницаемая власть Трехсторонней комиссии

В1973 году Дэвид Рокфеллер учредил т.н. Трехстороннюю комиссию – закрытый клуб для представителей европейской, американской и японской топ-элит (Триады) с целью, как сказано в его Хартии, «разрабатывать проекты совместных действий». Комиссия была создана в эпоху, когда, как тогда казалось, правительства Запада теряли контроль над ситуацией, поэтому в задачи комиссии входила оперативная разработка рекомендаций для политиков.

Вместе с тем, члены Комиссии изначально рассматривали себя в ипостаси платоновских мудрецов – привилегированного класса технократов, далеких от примитивных вкусов толпы. Заседания Комиссии проходят в местах, недоступных для журналистов и публики. На секретное ежегодное рассмотрение экспертов Триады выносятся самые трепещущие вопросы современности, которые предполагают выход за рамки национального суверенитета и вмешательства стран Триады : реформа международных институтов, глобализация рынков, экология, регионализация торговли, долги стран Третьего Мира и т.д. Каждая из тем является предметом ежегодных публичных докладов (The Trialogue) и тематических публикаций (Triangle Papers). Необходимость своей работы эксперты Комиссии оправдывают растущей «взаимозависимостью» стран мира и потребностью в построении «нового мирового порядка».

После террактов 11 сентября 2001 года появился еще один аргумент, чтобы национальные правительства следовали инструкциям Комиссии :  необходимость «нового мирового устройства» под началом США. Страны Триады рассматриваются в силу имеющихся у них экономических ресурсов как страны-мессии, гаранты планетарной стабильности, которые в праве игнорировать волю остальных наций и их суверенитет. Неолиберальное кредо (финансовая глобализация и открытие рынков считаются путем к прогрессу и процветанию) почти никогда не подвергается сомнению.

Еще одна особенность Комиссии – неприятие социальных движений. В 1975 году в докладе Комиссии, подготовленном Майклом Грозиером (Michael Grozier), Самуэлем Хангинтоном ( Samuel Huntington) и Джоджи Ватануки ( Joji Watanuki) говорилось об «излишках демократии», которые по их мнению проявляли демонстранты той эпохи, протестовавшие против войны во Вьетнаме и политики США в Латинской Америке. Сегодня место студентов-пацифистов заняли антиглобалисты, прозванные бывшим гендиректором ВТО Майком Муром (Mike Moore) «и-хиппи».  

С начала 80-х годов, внимание прессы к такого рода институтам ограничивается скандальным и более окрытым для СМИ Давосским форумом, тогда как деятельность комиссии и ее растущее влияние остается за кадром. Однако скромность Комиссии не имеет ничего общего с фантазиями любителей «теории заговора», а лишь позволяет ей быть посредниками для налаживания связей между политиками и владельцами транснациональных корпораций, полюсом власти, распространяющим свое влияние на многие секторы общества.  

Седрик Гувернер (Cedric Gouverneur)

«Народная герилья» новых маоистов Непала.

После того, как 4 октября 2002 король Гыанендра (Gyanendra) отправил в отставку премьер-министра Шера Бахадур Дойбу и распустил парламент, королевство Непал погрузилось в состояние хаоса. 27 августа  этого года в Непале вновь возобновились бои между правительством и партизанами-маоистами, которая началсь еще в феврале 1996. Цель борьбы партизан – свержение монархии.

Тот, кто удивляется тому факту, что в ХХІ веке все еще имеет место доктринальная коммунистическая герилья, должен принять во внимание социальную ситуацию в Непале. В стране, которая не обладает никакими полезными ископаемыми, 71 % жителей живут в абсолютной бедности. Доходы 80 % населения – продукция сельского хозяйства. Угрожающее расслоение общества : 10 % населения владеют 46,5 % национального дохода. Сотни тысяч, в том числе дети, занимаются тем, что продают щебень, зарабатывая по полдоллара в день. После начальной школы, продолжение образования – недоступная роскошь для большинства. Две трети непальцев неграмотны и каждые два часа женщина умирает после родов. Коррупция в Непале – обыденное явление. Введенная после длинных прений в 1990 году парламентская демократия гарантирует свободу слова, однако, ее действие ограничено феодальными традициями, коррупцией, кастовой и этнической дискриминацией. За 13 лет в стране сменилось 14 правительств. В октябре 2002 года король распустил парламент и с тех пор сам управляет подчиненным ему кабинетом. В сельской местности присутствие государства ограничивается взысканием долгов и сбором налогов.

Едва ли стоит удивляться, что люди прибегают к аргументу насилия, чтобы изменить свое бедственное социальное положение. Уже в 1992 году наблюдатели прогнозировали перуанский сценарий для Непала, пророчествуя появление местного "Сендеро Луминосо". Сначала герильерос убивали местных чиновников  полицейских, орудуя простыми вилами и разрушая тем самым зачаточные инфраструктуры власти. Затем партизаны заполняли вакуум власти новыми гражданскими комитетами (самити) активистов, на которых возложена обязанность заботится о социальных проблемах населения и попутно выполнять роль партизанских агентов. Противников новых порядков, шпионов и тех крестьян, которые отказываются снабжать повстанцев, избивают или убивают. Одновременно молодые маоисты используют престиж образования и реальную социальную защиту, чтобы убедить неграмотных крестьян присоединяться к ним. Население на оккупированных территориях контролируется за счет комбинации насилия и  мероприятий по оказанию конкретной помощи. «Люди желают, чтобы что-то изменялось, и маоисты используют это желание», - заключает один непалец.

Сегодня в рядах партизан около 10-12 тыс. бойцов. Им противостоят до 77 тыс. полицейских и 45 тыс. солдат правительственных войск, которые в отличие от инсургентов не имеют мотивов и желания воевать. Поначалу официальный Катманду не воспринял восстание как серьезную опасность, пока в ноябре 2001 года герильерос не атаковали казарму в городе Горахи. Это нападение привело к вмешательству в конфликт США и Великобритании, которые сравнивают непальский бунт с террористическим заговором. Правительство Непала получило большие кредиты, но это пока не помогает. Сегодня правительство контролирует лишь города и транспортные коммуникации (и то лишь днем). Каждая из сторон уверена, что однажды сможет окончательно победить противника. Королевская армия рассчитывает на американскую поддержку. Повстанцы же считают, что после потерь в Афганистане и Ираке, Бушу не до Гималаев.    

Паскаль Ларделлье (Pascal Lardellier)

Приключения мяса в эпоху глобализации

Мясо не является для человека обычным пищевым продуктом. Западный человек имеет с ним весьма сложное отношение. Прежде всего, потребление мяса выявляет природу человека как плотоядного животного, как хищника. Многие религиозные деятели и философы полагали, что принятие в пищу мясных продуктов символически близко к низменным животным инстинктам. Не случайно отказ от мяса является частью любой аскезы.

Самая больная проблема в том, что мы являемся плотоядными животными, но не падальщиками – чтобы есть мясо, мы должны убивать. Хотя процесс убийства давно индустриализован и механизирован, людям по-прежнему неловко: 89 % потребителей мяса признают, что, если бы им пришлось убивать животных собственноручно, они отказались бы от мясных блюд.

Постепенно на Западе взяла верх тенденция изгонять эмоции по отношению к мясу по всем правилам искусства. В результате длинного ряда семантических и сценографических транспозиций мы перестали рассматривать мясо как продукт убийства живого существа. В стандартной пластиковой упаковке антрекот лежит в супермаркете рядом с другими анонимными продуктами.

Рестораны быстрого питания довели вытеснение животного происхождения мяса до шизофрении. Весёлый клоун Рональд в МакДональдсе – противоположенный полюс трагическому, которое изначально присуще мясу. В закусочных типа МакДональдс убитое животное невидимо вовсе. Мясо разрезано, сжато, перекручено, перекрашено и преобразовано сообразно специальной норме вкуса. О мясе речь вообще не идет. Оно включено в континуум игры, красок рекламного спектакля (кинореклама и телереклама), в котором похожая на мясо субстанция появляется лишь как сопутствующий феномен, как некий побочный продукт. Опросы свидетельствуют, что первый раз дети хотят прийти в МакДональдс из-за подарков, затем из-за картошки и кетчупа.  Мясо, спрятанное между ломтиками Гамбургера, даже особо не рекламируется. Кроме того, мясу придают специальный искусственный цвет. МакДональдс подретушировал человеческое сознание, комплекс за причиненное насилие, стерилизовал его и предложил детям. От режущего мясника осталась только улыбка. Фастфуд воплощает переход от трагического к забаве, от взрослого к инфантильному. Жизель Харрус-Рэвиди в психоаналитическом исследовании, посвященном еде, пишет : «То, что подают в ресторанах быстрого питания, является промежуточным продуктом, который не восходит ни к семейному очагу, ни к внешнему миру. Рубленная котлета и картофель фри гамбургера не являются ни мясом, ни овощами, это лишь МакДональдс». Насаждаемые фастфудом представления в гастрономии являются фрагментом более широкой, импортируемой из Америки общественной тенденции - тенденции к т.н. «политкорректности». Они выявляют манеры речи и приемы, искусство нешокирующего поведения, способные мягко стандартизировать и сглаживать противоречия, удовлетворяя, таким образом, мнимые желания как можно большей массы потребителей

Таков мир «быстрого питания»… Мир нормы и тейлоризма, примененного к пищевой промышленности. Здесь подают НСО – неопределенные съедобные объекты.

Ноябрь 2003г.